Принцип внутренней юрисдикции

Принцип внутренней юрисдикции вытекает из суверенитета государства – государство обладает высшей властью внутри страны, то есть в пределах собственных территориальных границ, и не должно вмешиваться во внутренние дела другого государства. Эта обязанность невмешательства во внутреннюю компетенцию государств предусматривает правовую защиту отдельных видов государственной деятельности от регулирования международным правом. Государственные функции, находящиеся вне пределов досягаемости международно-правового контроля, в сфере исключительно государственного управления, включают в себя разработку условий предоставления гражданства и установление порядка въезда, пребывания и выезда из страны иностранцев.

Тем не менее, влияние международного права начинает ощущаться и в тех областях, которые до настоящего времени считались подпадающими под действие исключительной юрисдикции государства. Например, здравоохранение и медицинское обслуживание своих граждан в настоящее время рассматривается в контексте международных норм в области прав человека, хотя эффективность такого подхода на практике часто вызывает разочарование.

Внутренняя юрисдикция – понятие относительное, в том смысле, что изменение принципов международного права может ограничить и сократить ее масштаб и в том плане, что вопросы внутреннего регулирования вполне могут получить международные последствия, и, таким образом, подпадают под действие норм международного права. Этот последний момент особо выделяется Международным Судом. В англо-норвежском деле о рыбном промысле (1951) подчеркивается, что:

хотя верно то, что акт о делимитации [территориальных вод] непременно является односторонним актом, потому что только прибрежное государство правомочно осуществлять ее, правомерность разграничения между сопредельными странами зависит от норм международного права.

Этот принцип также раскрывается в деле Ноттебома (1955), где Суд отметил, что несмотря на то, что государство может устанавливать правила, касающиеся приобретении гражданства, как считает должным, осуществление дипломатической защиты на основе национальной принадлежности относится к компетенции международного права. Кроме того, ни одно государство не может ссылаться на свои внутригосударственные законы в качестве оправдания для нарушения обязательств по соблюдению норм международного права.

С связи с этим напрашивается вывод, что граница между вопросами, относящимися к внутренней юрисдикции, с одной стороны, и вопросами, допускающими международно-правовое регулирование, с другой стороны, не является столь категоричной как может показаться на первый взгляд.

В статье 2, п. 7 устава ООН говорится:

настоящий Устав ни в коей мере не дает Организации Объединенных Наций права на вмешательство в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства, и не требует от Членов Организации Объединенных Наций представлять такие дела на разрешение в порядке настоящего Устава.

Этот пункт, направленный на практическое выражение и закрепление внутренней юрисдикции, в последующие десятилетия неизменно интерпретировался в соответствии с первоначальной формулировкой. Однако для ООН это ни в коей мере не послужило препятствием для обсуждения или принятия резолюций, касающихся внутренней политики государств-членов, и результатом более пятидесяти лет практики стало дальнейшее ограничение и размывание внутренней юрисдикции.

В конце 1940-х и 1950-х годов европейские колониальные державы вели безнадежную борьбу против дискуссии под эгидой ООН и принятия решений, касающихся вопросов самоопределения и независимости своих колоний. Вмешательство ООН в дела, связанные с нарушением прав человека, регулярно возрастало, и до своего окончания внутренняя политика апартеида в ЮАР находилась под постоянным огнем критики и осуждения. Расширяя сферу своих интересов ООН дополнительно ограничивает масштаб доктрины внутренней юрисдикции. Тем не менее, концепция остается справедливой в отношении признании ключевого факта, что государственный суверенитет в рамках своих территориальных границ является неоспоримым фундаментом международного права, как оно развивалось, и мировой политической и правовой системы.